Все знают, что Никита Хрущев в бытность свою Первым секретарём ЦК КПСС и главой Совмина обозвал московских интеллигентов нецензурными словами. Впервые они прозвучали на «художественной» выставке в Манеже 1962 года, где «кукурузник» разошёлся вовсю.
«Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! Что это такое? Вы что — мужики или педерасты проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть?», – эта тирада вошла в анналы. Но…
Всё не так однозначно ©
«Белютинская» экспозиция, где прозвучала филиппика вождя, была лишь частью большой выставки в Манеже, приуроченной к 30-летию Московского отделения Союза художников СССР. Почему Никиту Хрущева подвели именно к ней?
То был, с одной стороны, заговор мэтров Союза художников СССР. «Признанные» мастера до колик боялись талантливой молодёжи и решили опорочить в глазах первого лица страны её всю. Как выяснилось уже на следующий день, ни в КПСС, ни в Союзе художников, практически никто из участников выставки авангардистов не состоял. Так как же их допустили к участию в мероприятии, проводимом под эгидой СХ?
Но с другой стороны, вопрос шире и глубже. Буквально накануне выставки Никите Хрущеву доложили о «разоблачении группы гомосексуалистов» в издательстве «Искусство». Да ещё с очень сочными комментариями. А кто это сделал? КГБ при Совмине СССР, председатель которого, Александр Шелепин, сопровождал Никиту Хрущева в тот день и давал комментарии. Ещё в числе сопровождавших лиц был Михаил Суслов, который после свержения Никиты Хрущева, произошедшем два года спустя, стал вторым лицом в Компартии. Был ли он лицом заинтересованным? Вопрос риторический…
На самом деле, когда Никита Хрущев уже после своей отставки встретился с теми же самыми художниками в нейтральной обстановке, он был более миролюбив. Сказав всем, что «не совсем разобрался» в абстрактном искусстве и даже извинился. Но вернуть сказанного было уже нельзя. За Никитой Хрущевым в интеллигентской среде, прежде поддерживавшей «разоблачителя культа личности Сталина» за избавление от липкого чувства страха, закрепилась репутация самодура и человека малообразованного.
Но в действительности взаимоотношения Никиты Хрущева с интеллигенцией были противоречивыми и сложными. Он, кстати, эти сложности хорошо видел и понимал. Вот слова, сказанные во время одной из встреч с «творческой интеллигенцией»:
«Ну товарищи, разве это живопись??? Это скульптура? Вы меня извините, я с ними беседовал, и когда я это посмотрел, я… спросил их: «Слушайте, вы, товарищи, а вы настоящие ли мужчины? Не педерасты вы, извините? — говорю. — Это же педерастия в искусстве, а не искусство». Так почему, я говорю, педерастам десять лет дают, а этим орден должен быть? Почему? (Аплодисменты).
Теперь вот этот [Эрнст] Неизвестный нечто неизвестное выставил. И думает, что он теперь известный. Вот он написал, вылепил, создал, а мы ходим и не понимаем: что это? Следовательно: мы — виноваты. (Долгая-долгая пауза. Зал притих). Если бы эти «товарищи неизвестные» стали бы товарищами известными и создали бы свой Центральный комитет, так вы бы, наверное, нас не пригласили на это заседание. А мы вас пригласили!!! (Продолжительные аплодисменты)».
И ведь Никита Хрущев – прав? Разве пригласила 30 лет спустя победившая интеллигенция, все эти «авангардисты» и «нонконформисты», своих давешних оппонентов для творческой дискуссии о посткоммунистических перформансах?
Комментарии (0)