Однажды ещё в прошлом веке родилась в деревушке за сотни километров от Москвы обычная девочка, третий ребёнок в крестьянской семье. По нынешним понятиям, шансов у неё не было никаких.
Во-первых, «страшный голод», когда колхозное крестьянство дорого платило за начинающуюся индустриализацию. Во-вторых, «ужасные репрессии», затронувшие и село. В-третьих — война.
Девочкиного отца мобилизовали уже через месяц, а через три пришло извещение «пропал без вести». Мать осталась одна с тремя детьми на руках — мал мала меньше. А потом в их деревеньку пришёл немецкий солдат.
Он тогда уже злой был, ощутив на себе разницу между пропагандой о «блицкриге» и реальными делами на фронте, где приходилось драться за каждый шаг «нах Остен». Так что первым делом отобрал у крестьян «курку, млеко, яйки». А вторым — нашлись же предатели из местных — пожёг все избы у семей красноармейцев. И девочка со всей семьёй перебралась в хлев к корове. Там они и перезимовали.
Потом, уже после того, как немца погнали на Запад, их приютили — вместе с коровой — дальние родственники, у которых Бурёнку увели захватчики, отступая. А вот у девочки мать оказалась не робкого десятка, и свою скотинку — где криком, где слезами, где валянием в ногах — сумела таки отстоять. Тем и жили до Победы, да ещё огородом.
Года через полтора после победных залпов… к девочке вернулся отец. Измождённый, исхудавший, болезненный после двух лагерей, немецкого и советского, но — живой. И в этом уже было великое счастье, ибо тысячи и тысячи его земляков так и остались в братских могилах, порой безымянных.
Что ж, отстроились. Отец — ничего криминального за ним не числилось — вернулся к довоенной работе бухгалтера в колхозе. Мать опять была на сносях, девочка закончила семь классов с отличием. На семейном совете решили «дать ей шанс», отправив в Москву к дальней родственнице. Там девочку не то, чтобы с распростёртыми объятиями, но всё же приняли. Даже выделили отдельную комнату. Ванную. Серьёзно, на ночь ванну накрывали наспех сколоченным деревянным щитом, на него кидали пару ватников, а сверху девочка укрывалась своим пальто. Так и спала с полуночи до пяти утра, когда хозяин с хозяйкой собирались на завод. Она же оставалась нянькой для детей и прочей прислугой — уборка, готовка и проч. было всё на ней.
Идиллия с родственниками длилась недолго: вскоре девочке нашли настоящую работу. В лакокрасочном цехе. Да, жутко вредную. Да, малооплачиваемую. Но вместе с ней она получила койку в общежитии, пусть и временную, но всё же московскую прописку, а также новый шанс. Который уже совсем скоро реализовался в лице такого же заводчанина чуть постарше.
Они познакомились банально, в трамвае. Недолго повстречались, сходили в кино и на танцы, просто погуляли по Москве, и вскоре он сделал ей предложение. А так как парень был у руководства на хорошем счету, молодой пролетарской «ячейке общества» завод предоставил отдельную комнату в общежитии гостиничного типа — огромном двухэтажном бараке с удобствами во дворе. Впрочем, и это уже было хорошо в сравнении с…
Дальше началась обычная жизнь — ребёнок, учёба, диплом, работа, ещё ребёнок. Супруг не быстро, зато уверенно поднимался по социальной лестнице, она обеспечивала «крепкий тыл». Вот так вместе и прожили почти 60 лет, пока смерть не разлучила…
Обычная жизнь «военного» поколения, да. Со своими проблемами, хлопотами, радостями. Достойная так-то.
Сегодня этой девочке исполнилось бы…
А впрочем, надо ли о возрасте? Мы помним своих матерей молодыми, как в собственном детстве. Мы так видим их, даже став взрослыми, несмотря на морщины и седину. Помним тепло их рук, щедрость улыбок, мелодичность голоса, напевавшего колыбельные. Помним лучшее.
Спасибо, мама, за самое прекрасное детство, и вообще за счастье быть твоим сыном.
Вы ведь тоже благодарны матерям?
Комментарии (0)