Недавно в фейсбуке читала колонку — хоть убейте, не помню, чью — но психолога. О том, что, если в школе у ребенка все фанатеют от куколок лол или от человеков-пауков, или от синих волос, или от трансформеров, то и купите ребенку тоже куколку и человека-паука. И кроссовки купите, и джинсы модные. И майку с черепами.
Может, не самое фирменное из фирменных, но просто чтоб было, потому что детям очень важна принадлежность к группе и такая вещь, как конформность. И туда, под колонку, пришел возмущенный персонаж. И написал комментарий капслоком. Что психолог несет чушь, потому что, если ребенку нужны куколки и трансформеры, чтобы самоутверждаться в коллективе, то у него проблемы с самооценкой. А раз проблемы с самооценкой — значит, корень бед в отношениях с мамой. Ну, там, конечно, было написано С МАМОЙ. И психолог, будь он хорошим психологом, обратил бы внимание на то, что такой ребенок явно мамой недолюблен, и сделал бы акцент на налаживании отношений С МАМОЙ, а не советовал бы людям выбрасывать кучу денег на дорогие игрушки.
Так вот, мне кажется, это очень показательный комментарий. Он позволяет увидеть, где у нас в условия задачи закралась ошибка. Потому что отношения с мамой для ребенка очень, очень важны. Мама — его абсолют и вселенная. Лет до полутора. Максимум до двух.
К двум годам ребенок уже обычно выясняет, что мир состоит не только из мамопапа, но из многих других людей и предметов. Бабушек, родительских друзей, нянечки в детском садике, противного сопливого мальчика, чьего имени ребенок пока запомнить не может, да оно и неважно. Машин, магазинов, мультиков, куколок.
И с этого момента роль мамы в его жизни (обойдемся без капслока) неуклонно снижается.
А роль о т н о ш е н и й, наоборот, неуклонно растет.
Отныне и впредь, до глубокой старости, ребенку будут очень важны отношения.
С миром, с вещами, с одноклассниками, с друзьями, с деньгами, с работой.
С собственным телом. С лысым чертом.
А мама — ну, мама по-прежнему останется для него важным человеком (тут тоже без капслока). Который, если повезет, научит ребенка строить отношения. Или чему-то еще хорошему научит. Но это необязательно, потому что мама может не уметь многого или вообще толком ничего.
Мама — это человек, который смог выносить младенца. Это не «всего лишь», это очень много!
Но это не обязывает ее быть экспертом ни в какой области — ни в отношениях, ни в педиатрии, ни в детской психологии. Ну вот честное слово.
Она может быть уставшей и в депрессии. Может быть профессионально неуспешной. Может глупой, несдержанной, истеричной. Или, наоборот, она может быть очень увлеченной своей работой, потому что работа — это реально круто, для многих гораздо круче детей.
Иногда ей вот совсем нечего дать ребенку, сколько там по сусекам ни скреби, а иногда она предпочитает отдавать не ребенку, а каким-то другим людям в ее мире. И это тоже не преступление. Право такое у нее есть (то же самое относится и к папе). И знаете, это не приговор и не гарантия, что ребенок вырастет «недолюбленным травматиком».
Потому что ребенок может начерпать очень много хорошего и развивающего из окружающей среды. От соседей и одноклассников, бабушек и дедушек, от воспитательницы в детском саду. Из мультиков и роликов на ютубе. Из кружков, секций и прочих музыкально-художественных школ. Иной раз и детский психолог оказывается ценным персонажем.
Главное, чтобы эта окружающая среда как-то возникла.
Чтобы он привыкал в ее сторону смотреть.
А не на маму.
Когда мы все время пытаемся сделать искусственный разворот в сторону отношений с мамой, с мамой, с мамой, то рискуем оказаться в нами же построенной крепости без окон и дверей, где все беды и радости маленькой Рапунцель связаны с матушкой, ее властью, ее желаниями, это с одной стороны.
С другой стороны, современная бедняжка Рапунцель довольно быстро научается предъявлять маме претензии, что та «старается недостаточно», плохо заменяет весь мир, не обеспечивает, не поддерживает, не уделяет внимания и времени. И сосцы ее, дающие молоко и мед, не так уж и изобильны, и подросшей десяти-, двенадцати-, пятнадцатилетней крошке что-то не хватает ни молока, ни меда.
С большой охотой и сразу многими, и особенно охотно детьми, подхватывается идея, что на матери лежит вина за все детские ошибки, неудачи и мучительные чувства.
Это не так.
Обойдусь без капслока, но это не так.
Часто трагедия человека — уже выросшего — оказывается не столько в больном и мучительном опыте детства, с мамой и папой.
А в том, что кривую, поломанную модель отношений — в семье, с мамой и папой — он ошибочно переносит на весь остальной мир. А все прочее разнообразие объектов и отношений с ними просто игнорирует.
(тут огромная тема — как игнорирует и почему игнорирует, но я и так уже написала многовато, так что об этом в другой раз)
Так вот, чем больше у ребенка — не младенца, конечно — разнообразных отношений и связей, тем больше шансов, что он избегнет этой ошибки. И наоборот — чем сильнее изолирована система, в которой ребенок растет, чем больше она опирается на идею отношений с мамой, как главный, смыслообразующий стержень, тем больше в ней рисков.
Для ребенка в первую очередь.
Для мамы во вторую.
Для мамы удобно, если она готова нарциссически слиться с ребенком, живя его жизнью и заставляя его жить своей. Если же мама не нарцисс, то она внутри этой башни порой чувствует себя в таком же плену, как и ребенок.
Сбежала — виновата, сидишь внутри с ребенком — ну тоска же смертная.
И так ли уж редко мы, психотерапевты, тоже проваливаемся в эту ловушку — когда есть соблазн сказать матери восьмилетнего ребенка, и десятилетнего, и пятнадцатилетнего подростка, и даже двадцатилетнего детинушки: «Ему просто нужна ваша поддержка… ему так не хватает доверительных отношений с мамой и любви».
Хотя правда тут в том, что поддержки — да, не хватает.
Доверительных отношений с кем-нибудь — да, не хватает.
Умения разбираться в чувствах и ощущениях — не хватает.
Но все эти запросы вполне можно учиться удовлетворять и помимо мамы.
А маму стоит немножко и поберечь.
Может — я не настаиваю, но может быть — достаточно того, что мама и папа в современном мире содержат ребенка до двадцати с лишним лет, кормят его, одевают и терпят причуды его пубертата? А еще лечат и учат.
Я бы очень аккуратно поставила под сомнение идею, что мама должна еще пожизненно тащить на себе роль психолога-подушки-безопасной гавани для ребенка.
И быть его поводырем в мире чувств и безотказной жилеткой. Достаточно, если она просто не запрещает ему чувствовать, что ему вздумается (а как запретишь?
Да никак).
Ну и можно все-таки купить человека-паука, наверное?
Автор: Анастасия Рубцова, психотерапевт
Комментарии (0)