Getty images, Legion media, Rex features/Fotodom
Иван Иванович Приклонский, автор научного очерка о проституции в России, вышедшего в 1903 году, делил женщин, втянутых в торговлю телом, на две категории. Первые работали официально – на основе желтых билетов, вторые действовали тайно и в одиночку. И самыми дорогими среди них были камелии.
Кем были камелии?
Сам термин «камелии» появился в середине XIX века: название экзотического цветка показалось журналистам подходящим для описания ярко одевающихся женщин, которые на деньги содержателей старались жить как можно роскошнее. Наряду с ним использовалось и слово «фрина» — так звали известную своей красотой афинскую гетеру, жившую в IV веке до нашей эры.
Камелий заводили себе москвичи побогаче, которые брезговали разовыми визитами в публичные дома и предпочитали постоянных любовниц. По словам обозревателей московской жизни, отличить камелий от приличных дам было легко. И те и другие одевались одинаково модно, однако камелии для своих платьев выбирали ткани вызывающих цветов и гораздо активнее мужних жен пользовались косметикой.
Помадами и туалетами дело не ограничивалось: по словам Приклонского, «погибшие, но милые создания, которым случай дал возможность через разврат выдвинуться из толпы», пытались привнести в свою жизнь как можно больше блеска и шика. Для этого девушки часто заводили нескольких любовников — разумеется, скрывая их друг от друга. Впрочем, иногда третьим оказывался альфонс, который становился для женщины источником не доходов, а расходов.
Жизнь содержанок притягивала внимание не только исследователей вроде Приклонского. Не оставляли их вниманием и писатели. Например, жизнь камелии описывает в своем романе «Московские гейши» Дмитрий Богемский: «Старик тратил на нее безумные деньги, подарил ей дом на Сретенке и был душою совершенно покоен, не подозревая, конечно, что прелестная Зоя имеет еще одного покровителя и что ласки свои она расточает еще и красивым молодым людям без определенных занятий».
Как становились камелиями?
Приклонский пишет, что в Москве среди камелий можно встретить женщин любых наций и сословий: преимущественно это немки или польки, но встречаются среди них француженки, русские и другие. Чаще всего камелия — это бывшая девушка из «заведения», которой удалось найти себе покровителя. Но бывало и так, что в содержанки попадали гувернантки, актрисы и даже фельдшерицы.
Истории падения камелий чаще всего трагичны. Начинается всё с потери невинности до замужества, и редко это бывает выбором самой женщины. Обычно речь шла о принуждении или обмане: например, во время традиционного весеннего съезда актеров антрепренеры практиковали так называемый «сенокос»: девушек, поступавших в актрисы, принуждали к сексу за обещание хорошего контракта либо просто насиловали, заманив в номер гостиницы.
Девушки, поднявшиеся до камелий из рядовых работниц публичных домов, оказывались в борделях благодаря целой вербовочной сети. Например, существовал канал трафика женщин из Польши в Москву: стоила похищенная полька от 20 до 300 рублей. Поставляли в дома терпимости и москвичек: в городе существовала сеть торговцев таким товаром: мужчин называли маккавеями, женщин — няньками.
Действовали они разными способами. Один из приемов — публикация объявлений в газетах. Девушкам предлагали должности горничных, бонн, буфетчиц и обещали хорошо оплачиваемое место. Однако, явившись по указанному адресу, женщины оказывались в борделе.
Тем, кто тратил на дорогу в столицу последние деньги, было некуда идти в незнакомом городе, да и содержательницы борделей отлично знали, как уговорить их остаться. Подождав, пока жертва переживет первый шок, хозяйка заведения приносила украшения и модные платья и обещала: «Такие появятся и у тебя». Также девушек убеждали, что они могут сами уйти через месяц-другой, заработав на обратный билет.
Был еще один прием, который назывался «Только посиди и посмотри»: женщину уговаривали отправиться в общий зал. Однако, стоило ей туда попасть, как на нее набрасывались работающие в гостиной профессиональные соблазнители. Комплименты, приглашение на танец, один бокал шампанского за другим — заканчивалось всё лишением девственности.
Строптивых, с которыми не срабатывали уловки, могли просто запереть и принудить к работе. Их связывали и избивали жгутами из мокрых полотенец: спина после такой экзекуции превращалась в сплошной кровоподтек. Бывало, что за девушками являлись их родственники, но даже это не гарантировало, что жертва сможет покинуть публичный дом.
Автор работы «Возвращение к честному труду падших девушек» 1988 года Владимир Окороков рассказывает о случае, описанном очевидцами: мать нашла дочь Дуню в публичном доме и попыталась увести ее оттуда. Сначала девушке не отдавали одежду: она-де хозяйская и потому ей не принадлежит. Одна из товарок сжалилась над Дуней и отдала ей свое длинное пальто (за что потом была наказана). Дуня и старушка пошли ко входу, но девушку задержали в сенях и избили, а ее мать столкнули с лестницы, да так, что она полетела вниз и ударилась головой о тумбу тротуара.
Жизнь камелий: от роскоши к нищете
По сравнению с существованием в обычном публичном доме жизнь камелий была более приятна и легка. Дело в необременительности работы содержанок: в борделях из женщин выжимали все соки. Но и фринам приходилось нелегко, несмотря на роскошь, которая их окружала.
Богемский в своем романе описывает тридцатилетнюю камелию Зою Глембоцкую как женщину, которая «выглядела по утрам совершенной старухой»: сказались вечные кутежи, алкоголь и нехватка сна. Живая, энергичная девушка быстро превратилась в истеричку: Зоя постоянно нервничала — боялась, что один покровитель узнает о другом, лавировала между ними, вечно продумывая новые способы получать от мужчин подарки и деньги.
Глембоцкой удалось скопить небольшой капитал, и она уже даже подумывала уехать на родину в Вятку, однако хитрый покровитель оставил ее у разбитого корыта. Ушлый купец под предлогом защиты от воров предложил ей поместить все нажитое в сейфы его конторы. Когда «папик» узнал об изменах Зои, то просто отказался возвращать ей содержимое сейфов. Доказать право собственности девушке не удалось: Зое даже в голову не пришло составить нотариально заверенную опись вещей. Затем покровитель аннулировал купчую на дом — и вот уже от привычной роскоши осталось только несколько нарядов и побрякушек.
Зоя Глембоцкая — вымышленный персонаж, однако легко предположить, что у нее был реальный прототип. Да и хитрость купца, оберегающего свои вложения, тоже выглядит вполне реальной. Так что обманутые камелии, вероятно, были частым явлением.
Участь камелии, потерявшей покровителя и не нашедшей нового, была незавидна: ее ждало путешествие на самое дно проституции. А первым шагом был переход в толерантки.
Путь вниз: толерантки
В 1902 году московский обер-полицмейстер получил тревожные известия: в столице обнаружили группу женщин «приличного происхождения», которые вели себя странно. Они снимали квартиры, однако вносили в списки жильцов на досках у подъездов вымышленные имена. Вскоре выяснилось, что ни с революционерами, ни со шпионами девушки не связаны. Зато были широко известны среди сводниц, подыскивающих эскорт для богачей.
Объясняя свое поведение в полиции, девушки признались, что средства зарабатывают, ужиная в компании мужчин. Обвинить их было не в чем: на проституцию посещение ресторанов не тянуло. Несмотря на интерес обер-полицмейстера, «веселые квартирантки» продолжили вести привычный образ жизни. В 1914 году один из репортеров столичной газеты рассказывал, что богатые приезжие предпочитают гостиницам апартаменты с хозяйкой — роскошно обставленные квартиры с телефоном. Это было удобно: в отель могли нагрянуть полицейские с рейдом по проверке соблюдения правил общественной нравственности, а вот в квартиру — уже нет.
Термин «толерантки» пришел из Франции: там бордели называли не домами терпимости, как в России, а домами толерантности. Толерантки отличались от камелий меньшей свободой: фрины сами выбирали кавалеров, толерантки подчинялись сводницам.
Мужчины, встречающиеся с толерантками, считали, что покупают не только тело, но и любовь женщин. Этому способствовала и «реклама», которую давали «мамаши» своим «подопечным». Девицу могли представить честной вдовой, которая не может обходиться без мужчины, неудовлетворенной содержанкой богатого старика или семейной дамой, которая хочет разнообразить свою пресную жизнь.
Замужние женщины среди толеранток и правда встречались. Например, в мемуарах предпринимателя и инженера Николая Варенцова описан случай, когда московский фабрикант Кузнецов в доме свиданий попросил привести ему не доступную женщину, а «хорошую, неизбалованную и семейную». В итоге к Кузнецову в номер явилась супруга. Увидев мужа, женщина не растерялась и начала отвешивать ему пощечины с криками: «Поймала тебя, мерзавец! Вот ты где проводишь время!» В итоге незадачливому фабриканту на коленях пришлось просить прощения.
Вряд ли супруга Кузнецова пыталась внести в жизнь разнообразие. Скорее всего, речь шла о деньгах: молодую женщину муж отчаянно ревновал, держал взаперти и ограничивал в расходах.
Работа толеранток была организована просто: мужчина приходил в дом свиданий, смотрел каталоги или слушал устные рекомендации, после чего выбранную женщину вызывали к нему по телефону. Были и «дежурные»: несколько женщин поджидали клиентов в комнатах. Часто толерантки, познакомившись с мужчиной, начинали встречаться с ним напрямую, отказавшись от услуг сводни.
Квартиры, где толерантки встречались с клиентами, вскоре начала контролировать полиция. Было множество правил по их устройству: например, обязательный отдельный вход и плотные занавески, зашторенные весь день. В квартире можно было жить только одной или двум девушкам, им выдавали особые медицинские бланки для посещения врачей. Хозяйки домов и квартир были обязаны сообщать обо всем, что происходит у них в заведениях, и следить за тем, чтобы там не селились «беспаспортные, подозрительные личности и беглые преступники».
Студенческие толерантки: подруги или содержанки?
На общем фоне одиночек выделялись студенческие толерантки. Они селились в домах, где снимали комнаты студенты: там нередко устраивали общие ужины и развлечения, плавно перетекающие в пьянки до самого утра. Студенческие толерантки выбирали себе пару среди молодых людей и порой вели себя с сожителями как жены: например, накануне экзаменов усаживали их учиться, не давая пить. Когда один студент, закончив учебу, уезжал, его место занимал другой. Не отменял постоянный партнер и работу в домах свиданий.
Бывало, что толерантки становились женами. Но большинство ждала незавидная судьба: теряя привлекательность, они оказывались в трактирах. Никакой роскошью там и не пахло, а девушкам редко платили больше 50 копеек. Женщины — и старухи, и двенадцатилетние девочки — постоянно пили. Мадера считалась роскошью, обычно тоску глушили алкоголем попроще.
«В этих притонах, — писал Приклонский, — почти все проститутки с жадностью пьют водку, иначе им и года не продолжить своего отвратительного ремесла, так как здесь проститутка иногда бывает вынуждена принять в вечер человек десять мужчин. Можно также быть уверенным, что если у вас есть немного денег, то вас здесь обкрадут, если только вы не постоянный гость».
Борьба с проституцией
В 1908 году в Москве должность градоначальника занял Александр Адрианов, взявший курс на уничтожение домов терпимости. В январе 1910 года был закрыт предпоследний из них, где продавали себя 16 женщин. В октябре того же года прекратил существование последний: власти просто не продлили разрешение на его работу.
Желтые билеты начали менять на паспорта. Правда, не просто так: просительница должна была доказать, что она теперь честная — вышла замуж или устроилась на службу. В 1909 году из 108 прошений удовлетворили 102. Впрочем, это не значит, что в 1910-м лишь шесть девушек в столице занимались проституцией: по оценкам исследователей, в нее были втянуты около 20 тысяч женщин.
А в 1917 году грянула революция, изменившая жизнь не только камелий и толеранток, но всех остальных людей. Но это уже совершенно другая история.
Комментарии (0)